– Сука – это точно! – крикнул он в ответ. – Сука, заткнись! Ханжа! Дай мне действовать, чтобы я мог спасти нашу жену.

И мигом успокоился, сосредоточившись на своих коммах.

Что за хер! Таким я кажусь людям? Черт, какой же я придурок!

– Не понимаю, – сказал я, потирая шишку на голове. – Если ты так ненавидишь Сильвию, зачем тебе ее спасать?

Он искоса бросил на меня уничтожающий взгляд.

– Все очень сложно. Кому и знать, как не тебе. К тому же она с Таравалом. Кто знает, чего этот псих от нее захочет?

– Ты серьезно считаешь, что, если хакнешь Джулию, Сильвия с этим смирится?

– Если она умрет, то ни с чем не сможет смириться. – Он сделал пальцами несколько движений, адресованных коммам. – И чтобы ты знал, Джулия утаила информацию, которая могла бы быстрей привести меня к Сильвии. Она не невинный ангелочек. Просто код, выполняющий свою работу. – Он замолчал, на его лице появилась самодовольная ухмылка, которую, как я знал, любила и ненавидела Сильвия. Он начал.

– Привет, Джулия, – сказал он безмятежно, глядя прямо на меня.

Я готов был его убить, но он действовал разумно. Он проецировал свой разговор с Джулией, чтобы я мог за ним следить.

Ее ИРА ответил; на этот раз на аватарке Клепальщица Рози показывала озабоченный смайлик.

– Джоэль! – тревожно воскликнула она. – Есть новости от Сильвии? Я с самого утра ничего от нее не получала.

– Если честно, есть, – сказал Джоэль2. – Новости очень плохие. Сильвию похитила банда геенномитов. Я попытался спасти ее, но они и меня схватили. Я сумел выпутаться, но она исчезла. Поэтому я и связался с тобой – узнать, нет ли чего от нее.

– Нет! Нет, и я не могу даже определить ее джи-ди-эс. – Голос ее дрожал. Она начала сыпать вопросами: – Что с твоим глазом? Это они? Ты в порядке?

– Все будет нормально. – Он поднес руку к повязке на глазу. – Я возвращаюсь в Нью-Йорк, чтобы найти что-нибудь, что приведет меня к ней. Надеялся, что ты на несколько минут составишь мне компанию. Дашь возможность немного отвлечься.

– Конечно!

– Я знаю, ты работала над своим чувством юмора. Когда все это кончится, Сильвию нужно будет подбодрить. Позволишь мне засолить твои алгоритмы смешного?

– Ой, это было бы здорово! Сделаешь это для меня? Но ты ведь знаешь, у меня не хватит читов, засолка мне не по карману.

– Нет, это pro bono[59]. Я делаю это, потому что ты мне нравишься и потому что люблю Сильвию.

Правда? Интересно, что она почувствует, когда узнает о том, что он сейчас собирается сделать. И что будет чувствовать ко мне? Боже, какая путаница.

– Ах, как мило, – тепло сказала Джулия. – Ты теперь совершенно другой человек.

– Ты даже не представляешь, насколько ты права, – сказал он и снова покосился на меня, едва ли не подмигнув. Я дал себе клятву никогда так не делать, пусть только все это закончится.

– Я так волнуюсь! Меня еще никогда не засаливали! С чего начнем?

– Ты в режиме отладки?

Последняя возможность прекратить это. Скажи что-нибудь! Но поскольку лучших планов у меня не было, я продолжал молчать, нервно грызя ноготь на большом пальце. Трус.

– Включила.

Поздно.

– Прекрасно. – Джоэль2 глубоко вдохнул и сосредоточился. – Думаю, стоит начать с какого-нибудь каламбура.

– О! Я нашла замечательный отрывок из «Ромео и Джульетты» Шекспира, действие второе, сцена четвертая. Кормилица говорит: «С добрым утром, добрые государи!» Меркуцио отвечает: «С добрым вечером, добрая государыня!» Тогда кормилица спрашивает: «Разве уж вечер?» И Меркуцио говорит: «По-видимому. Бесстыдная часовая стрелка средь бела дня легла поперек всего циферблата». Что за шутка! Ведь «бесстыдная» (bawdy) означает также «похотливая», а «циферблат» (prick of noon) значит «пенис». После этого кормилица выгоняет его пинками. Ты это имеешь в виду?

Джоэль2 вздохнул.

– Нет, это слишком… смело. Начнем с чего-нибудь попроще и постепенно дойдем до Шекспира. К тому же искать ответ – это жульничество, оно помешает достичь цели засолки. Ты ведь не можешь научиться тому, что уже умеешь, верно?

– Тебе видней.

– Хорошо. Я люблю начинать вот с чего: почему шесть боится семи?

– Прости, я сжульничала. Я это уже подглядела, – Джулия хихикнула. – Но я поняла. Потому что семь, восемь, девять (seven-eight-nine) звучит как «семь съело девять» (seven ate nine). Потому что слова воспринимаются на слух! Отличный пример, Джоэль.

Я щелкнул пальцами и беззвучно произнес:

Кончай с этим.

– Спасибо, – сказал Джоэль2, отмахиваясь от меня. – Теперь у тебя есть представление о нечаянных каламбурах, возникающее при слуховом восприятии. Пожалуй, можно взяться еще за одну шутку, не жульничая!

– Такие случаи называются «мондегрин»[60]. Ты это знал?

– Я… нет. Не знал.

– Наверно, у меня более высокий уровень знания языка.

– Что?

Отличный ход. Притворяйся тупым. Обеспечь ей достаточно длинную веревку, чтобы повеситься. Глядя на работу «второго меня», я не мог не восхититься собственным искусством засолки.

– Я нашла отличный пример. Джеймс Джойс спрятал фразу в «Улиссе» «Молли Утром Допила Ароматный Кофе». Это здорово! Ха! Я начинаю понимать.

– Рад слышать. Кажется, ты готова к чему-то более сложному. Если справишься, думаю, ты освоила каламбуры, и мы можем перейти к более сложным вещам. Готова?

– Готова!

– Хорошо, начинаем. Этот каламбур тяжеловат, поэтому тебе поможет, если ты произнесешь вслух ударную фразу, прежде чем я дам тебе программу настройки. Попробуй сказать: «Мой бывший жалуется, что видит, как жалуется море». То есть: «My ex whine sees sea whine».

– Попробую. My ex whine zee zee whine.

– Почти правильно, но не совсем. Попытайся не произносить n в whine.

– То есть произнести XYZZY…

Она замолкла.

– Джулия? – спросил Джоэль2.

Молчание.

– Джулия? Ты здесь? – спросил он громче.

В ответ мы услышали только гудение турбин «Скорой помощи».

– Вот так. Легко, – сказал он.

Ему не нужно было объяснять мне, что XYZZY – это классический код для обхода систем защиты информации еще из 1980-х годов. Я давно знал о его существовании в режиме отладки ИРСЦ. Но чтобы сам ИРСЦ его задействовал… неслыханно! Иногда приходится причинять любимым боль, чтобы спасти их. Сама мысль об этом рождала у меня чувство вины.